Когда-то людям было рукой подать до неба. А сегодня там, на полуобвалившихся этажах ничего, кроме тлена.
Как называлась высотка, куда он сейчас заходит, парень не знал. Но она точно сохранилась лучше всех других поблизости. И она что-то ему напоминала. Напрягся, пытаясь вспомнить, и вдруг его словно дубинкой по голове шарахнуло. Город из старого сна, где они были вместе с дедом и лайкой Арни! Сна, увиденного накануне первой встречи с убийцами и подонками из войска Уполномоченного.
Там тоже была набережная и квартал небоскребов, которые будто бы вырастали из воды. Ему уже встречалось подобное. И в Питере, и в Польше. Но ни одно из тех мест не выглядело так похоже.
Нет, это фантазии. Вещество сна принимает такую форму, в какую мы его помещаем сразу после пробуждения. Никакой мистики. А скитания по тёмным городам – один из самых «популярных» сюжетов, куда он попадал, засыпая по Дороге.
Ограждающие знаки виднелись даже здесь. На аккуратных табличках у каждого из входов в небоскреб и на вбитых в асфальт столбиках по периметру.
Einsturzgefahr .
Betreten verboten !
Видимо это значило: «Опасность обрушения. Вход воспрещен!».
И схематично нарисованное здание, готовое обрушиться на голову схематичного человечка.
Нигде в других краях Александр не видел такой заботы о бродягах и отщепенцах.
А кто ещё сюда полезет?
У входа пристёгнуты ржавыми цепочками ржавые велосипеды, целый ряд.
Двери, когда-то раздвижные, перекошены и заблокированы в закрытом состоянии. Но стекло – многослойное, прочное – почти полностью выбито, и можно спокойно пролезть в этот пролом.
Он проник в вестибюль, посветил по углам и стенам. Будка охранника. Что-то, похожее на карусель, загораживало проход. Вспомнил название – турникет! Хотел перелезть, но потом попробовал толкнуть, и турникет, хоть и очень туго, будто со скрипом, немного повернулся, давая Саше возможность протиснуться.
А вот и название – объёмные большие буквы на противоположной от входа стене. Когда-то здесь была штаб-квартира корпорации или государственной конторы. Александр разобрал слова «European…» и «Agency…». Остальное обвалилось.
Вряд ли это учреждение имело отношение к войне и секретам, подумал он. Слишком слабые меры безопасности. Хотя… здесь не Россия. Тут не знали, что надо тремя заборами всё обнести и тогда диверсанты не пройдут.
Обойдя все помещения первого этажа, решил улечься в небольшой каморке без окон. Похоже, когда-то тут была комната отдыха для персонала или охраны. Синтетическое покрытие на диванчике почернело, стало ломким и твердым. Был пожар? Спать на нём нельзя.
Зато тут сухо, и это важно. В других помещениях кое-где по стенам потёки и запах сырости. Вода – дождевая, разумеется, ни о каком водопроводе и речи быть не может.
В комнатке была вторая дверь, за ней находился санузел с унитазом и раскуроченной вандалами душевой кабиной.
Из стены торчали трубы там, где когда-то была раковина. Разбитая раковина валялась поодаль. Тут кто-то ночевал, но очень давно.
Зато дверь в коридор можно закрыть, повернув защёлку на ручке. Конечно, выбить её – пластиковую – не составит труда, но это даст ему хотя бы время проснуться и схватить оружие. На всякий случай дверь изнутри Саша подпёр небольшим компьютерным столом, а снаружи поставил перед ней коробку, набитую глянцевыми журналами так, словно она всегда тут стояла.
Но сначала он притащил из вестибюля четыре стула, на которых ещё оставалась мягкая обивка, составил их вместе. Достал из рюкзака термоодеяло, сложил запасной свитер вчетверо – под голову вместо подушки. Придирчиво осмотрел своё ложе – пойдёт, он и не в таких условиях ночевал.
Ещё раз зашёл в туалет, ему хотелось рассмотреть получше расписанные кафельные стены.
Среди потока англо – и германоязычной похабщины, нескольких верениц арабской вязи и фраз на совсем диковинных неизвестных ему языках, Саша заметил и несколько русских слов.
Они могли бы пробуждать ностальгию, но заставили задуматься.
Кроме мата, там было одно: «Повторили».
Рядом кто-то вывел слова “Burninhell, dogs!” А вот нарисована свинья на вертеле, над которой поднимался парок.
«Gutes russisches Schwein». Другим почерком.
А над всем этим выцарапан то ли ядерный гриб, то ли интернациональный dick с яйцами.
Младший фыркнул, вернулся в «спальню». Он давно поднаторел в обогреве подобных помещений. Поэтому развёл костерок именно такого размера, чтобы не угореть, но и не очень мёрзнуть. Всё имеющееся оружие привычно положил поближе, пистолет и нож – под «подушку», ружьё – на расстоянии вытянутой руки. Жаль, теплого спального мешка нет. Но зато вряд ли здесь есть клопы.
Давно заброшенное помещение обладало аурой пещеры, а не построенного людьми небоскрёба. На потолке в углу висела огромная паутина, правда без паука. Замёрз, бедняга.
Где-то в простенках слышны шорохи. Раз или два ему показалось, что пищат и суетятся мыши. Но Младший не боялся ни мышей, ни крыс, только подвесил рюкзак повыше, зная повадки грызунов. Потом улёгся на импровизированную кровать и моментально вырубился.
Сначала был калейдоскоп картинок.
Потом он увидел себя в том же разбитом туалете, у раковины. Во сне та была на месте. Он поворачивает рукоятку крана. Руки чёрные, липкие, то ли в мазуте, то ли в рыбьих внутренностях, то ли ещё в какой-то дряни.
Пытается их отмыть, но мыла нет, а вода течёт тонкой струйкой.
«Не трогай. Запачкаешься», – говорит он женщине, стоящей позади.
«Ты изменился», – будто бы отвечает она. Но не подходит близко.
Он что-то отвечает, пытается открыть кран сильней. Рука соскальзывает. Наконец, ломается вентиль. И вода идёт широкой струей, быстро переполняет раковину, водопадом стекает на пол. И становится густой и черной. Липнет, а не отмывает.
Проснулся.
Холодно. Через щель под дверью видно, что в коридоре уже светло.
– Снаружи, – ответил он сам себе. – Это только снаружи. Никто не меняется.
Вот так игра воображения. Ничего она такого не говорила. И не было в её голосе осуждения. Да и её самой не было, даже во сне. Просто набор образов и картинок. Плюс попытка интерпретации разумом океана своего бессознательного.
Зубы стучат. На душе… почему-то такая же чёрная дрянь и слизь.
Это пройдет.
Может, воспринимать всё, как одну из тех игр, в которые играл в детстве?
Нет, так можно тронуться. Всерьёз.
Данилов-младший не верил в сны и знаки, о которых говорила его бабушка. Верил в разум и науку.
Провел по лицу. Щетина.
Надо не забывать бриться. Иначе будешь выглядеть не брутально, а как бродяга-доходяга.
И привести себя в порядок. В цивилизованном месте нельзя выглядеть как клошар, могут не пустить в центр города. Если задержится тут надолго, придётся поискать цирюльника. Подстричься сам он не сможет. И, раз его напрягает ходить в общественные бани, то нужно выбирать для жилья место, где есть душ в конце коридора. Или хотя бы снег топить и обтираться. Чистотой нельзя пренебрегать, если живёшь не в лесу.
Вместо физзарядки решил пробежаться по этажам. И в этом было не только стремление к барышу, но и привычный азарт охотника или грибника. Судя по первому этажу, вандалы и мародёры тут побывали. Но ещё один внимательный осмотр этому зданию не повредит. Ведь даже за степлер и другую канцелярскую мелочевку можно выручить немного медяков. Да и крепёж, где получится, надо повыкручивать. Вряд ли местные до этого додумались.
Створки дверей одного из лифтов в вестибюле были наполовину открыты и перекошены. Осторожно заглянув в колодец, Саша совсем близко увидел крышу кабины с откинутым люком. Он даже не стал гадать, что тут произошло. Может, кто-то спасал застрявших в лифте людей в тот самый страшный первый день. А может, много лет спустя, какой-нибудь старатель пытался через шахту лифта проникнуть в подвал, поискать там «сокровища». Да мало ли, что ещё могло случиться.
